На сельском кладбище села Левчуновка есть неприметная могилка. Похоронен в ней человек удивительной судьбы – Анатолий Каширин. Из книги В. Алексеенко «В горах Дордони» я узнала некоторые этапы жизни Анатолия.
– Есть тут кто живой?- крикнул я. Ответа не последовало. Карманным фонарем осветил низ камеры и на цементном полу в узком карцере, в котором не было ни окон, ни вытяжной отдущины, куда плохо проникал свет, даже при открытых дверях, в углу, в луже крови, в разодранной нижней рубашке, без штанишек лежал ребенок, скорее напоминавший груду исковерканного мяса, чем человеческое тело. Без признаков жизни, залитое кровью, распласталось оно в самом углу. Нагнувшись, я осторожно взял на руки ребёнка, вынес его на свет. Затёкшие от побоев глаза мальчика были закрыты и лишь по тихому стону я понял, что ребёнок жив. «Ребёнок … В камере смертников ребёнок! …» – не верил я своим глазам. – Кто ты, мальчик? – спросил я его по-французски. Он молчал. Все, кто стоял рядом, оцепенели. Даже партизан, этих мужественных бойцов, сотни раз смотревших смерти в глаза, заставила содрогнуться страшная картина, представшая перед нами. Многие смахнули слёзы и, скрепя зубами, крепче сложили в руках автоматы. А ребёнок между тем с трудом открыл глаза и, жмурясь от света, посмотрел на людей. В глазах его застыл ужас. Держа на руках, смотря ему в лицо, я повторил свой вопрос и, не дождавшись ответа, круто вернул русское слово, проклиная фашистов. В глазах ребёнка вдруг засветился радостный огонь надежды. – Толя Каширин , – неожиданно для всех по русски ответил мальчик. страдая от боли, он слабым голосом произнёс : – Дяденька, вы русский? Да, русский? А хлебушка у вас нет? -Держи, сынок, держи… – со всех сторон к мальчику потянулись руки с небогатыми партизанскими гостинцами: сухарём, куском сахара, ломтем чёрного хлеба. У Степана Беспалова нашлась даже плитка шоколада. С помощью партизанского врача и добрых заботливых рук партизанских медсестёр, Толя быстро окреп. Позже от Толи всё же узнали кто он и откуда. Родился он в 1930 году в городе Орле в семье рабочего. Учился в школе по 1941 год. Окончил 3 класса, когда фашисты заняли город, 4 класс пришлось оставить: школу закрыли. Поздним декабрьским вечером Толя возвращался домой от товарища после комендантского часа. Его задержал русский предатель – полицай и, когда мальчик отказался назвать свой домашний адрес, отвёл его в полицейский участок, а оттуда передали в немецкую комендатуру. Но и там Толя не сазал, где живёт, боясь, что родителей жестоко накажут за то, что разрешают ему так долго задерживаться вне дома. Мальчика сильно избили и посадили в камеру, в которой был ещё один-русский военнопленный. По его рассказам, он был задержан при переходе линии фронта. Познакомившись с парнишкой по ближе, он рассказал ему о партизанах в брянских лесах. Но и ему мальчик не признался, что есть у него родные. Пленный много говорил о партизанах. И тогда у Толи родилась мысль: во что бы то ни стало убежать и пробраться в Брянские леса и найти партизан. Пленный помог убежать, и Толя отправился искать партизан. Найдя партизан в партизанском лагере мальчик сначала отдыхал, играл, помогал партизанам чистить оружие. Но однажды Толю вызвал командир отряда и спросил, найдёт ли дорогу на тот хутор, откуда его привезли. Он согласно кивнул. Так и стал ходить Толя с корзинкой по несколько раз на неделе. Потом его стали посылать уже с палочкой – посошком в город Клинцы. Так продолжалось до июля 1942 года. И вот однажды, когда возвращался в отряд, повстречался немецкий обоз. Палочку успел откинуть в сторону, а самому идти было уже поздно. Его схватили и бросили в телегу, где лежало ещё несколько связанных партизан или просто крестьян- мальчик не знал. Привезли их в Клинцы. Долго выспрашивали про партизан, но Толя твердил, что ничего не знает, ходит по деревням и просит милостыню. Его сильно избивали при каждом допросе, но ничего этим не добились и через месяц отпрвили в вашисткую Германию, в город Меро, в концлагерь. Там мальчик пробыл 2 месяца и сбежал. Его поймали и отправли в Крефельд, опять в лагерь, откуда снова бежал, надеясь пробраться на Родину. Но это было невозможно, т.к. Крефельд совсем в другой стороне Германии. И Толя попал в Голландию. Там опять поймали и отправили в лагерь города Кобленц. В начале 1943 года он снова сбежал. На этот раз его задержали на бельгийско-голландской границе и отдали в работники голландскому фабриканту-ярому нацисту. – Он на мне дрессировал 2 своих собак. У меня и сейчас остались места укусов , – показал Толя шрамы. – Здесь я не вытерпел 2 месяцев и сдежал. Но куда бежать, я ещё толком не знал, и меня быстро опять поймали и отправили в Германию, в тюрьму города Триер. Там в камере сидело человек 100 и все разных национальностей, и были французы, все были взрослые, а таких, как я, было трое: я, француз и поляк. В камере французы много говорили о партизанском движении во Франции, и т.к. мы трое были самыми маленькими, взрослые решили устроить нам троим побег. Толя снова бежал. Он уже владел немецким языком. И вот в юго-западной части Франции, не далеко от города Либурна, в одном местечке он увидел возле кафе немецкие бензозаправщики, солдаты сидели все троя в кафе. Толя подошёл к одной машине и увидел немецкий автомат, висевший над сиденьем. У него мелькнула мысль забрать автомат и поджечь бензовозы. Открыл дверцу машины и схватил автомат. В это время из кафе выскочили немцы, и не успев мальчик поднять автомат, как его сбили с ног, стали бить. Очнулся уже в камере города Либурна. Там долго допрашивали, кто заставил поджечь машины, где партизаны. И здесь он понял: больше ему не уйти живым и решил молчать, пока хватит сил. К Толе применяли различные зверские пытки: били, морили голодом, держали в ледяной воде по нескольку часов. И, наконец, устроили над ним суд и приговорили к смертной казни. Опоздай отряд освободителей, на каких-нибудь 2 часа, Толя Каширин вместе с другими узниками Либурнской тюрьмы был бы повешен на площади «специально» вызванным палач. Когда мальчик выздоровел и окреп, его обучили обращению с оружием. Посылали на боевые задания, на которых он всегда держался молодцом. Потом стали посылать и в разведку, одного. И Толик приносил важные сведения о противнике. Так он и воевал, мстя гитлеровцам за поруганное детство до самого конца боёв. Но судьба, опять сыграла с ним злую шутку. При просмотре кинофильма в кинотеатре, он был арестован американским патрулём. Его снова упрятали в концентрационный лагерь. Он и оттуда бежал. Попал домой. Погостив дома неделю, Толя поехал назад в Ковель, за документами. По дороге, на одной из станции под Полтавой, вышел купить продуктов. И парнишке снова крупно не повезло. На перроне к нему подбежал мальчик лет 10 и позвал помочь разобрать интересную вещь, которую он с приятелями нашёл. Толя глянул в ту сторону, где сидели трое приятелей просителя, такие же, как он, огольцы, и похолодел от ужаса: в руках у ребят была противотанковая мина, которую они ковыряли ножом. Толя опрометью бросился к ним, чтобы предотвратить взрыв, но было уже поздно. Очнулся лишь в больнице и узнал, что трое ребятишек погибли, а у него самого сломана челюсть и оторваны три пальца на левой руке. После длительного лечения, поправившись, Анатолий Каширин поехал на Урал и работал там на лесоразработках. С 1960 года жил в колхозе имени Ленина Николаевского района Волгоградской области. Работал старшим чабаном, был женат, имел сына и дочку. Страдал тяжёлым недугом, который явился следствием трудного детства. Когда эта книга готовилась к печати Анатолий Иванович Каширин скончался. Семья Каширина уехала из нашего села, но его могилка не осталась без присмотра. За ней ухаживают ребята нашей школы .Мы гордимся этим замечательным человеком.