В нашей 27 школе города Череповца есть музей «Защитники вологодского неба», он носит имя Героя Советского Союза, летчика Алексея Николаевича Годовикова. Алексей Годовиков родился 19 января 1914 года в Москве. С детства мечтал стать летчикам. Тогда это была очень редкая профессия. Окончив 7 классов, Алексей учился в школе ФЗУ авиазавода № 1 имени АВИАХИМа, и одновременно в планерной заводской школе Московского аэроклуба. В высшей летно-планерной школе в Коктебеле он прошёл полную программу обучения пилотов – парителей по классу «А» в группе знаменитого планериста, впоследствии Героя Советского Союза, заслуженного лётчика – испытателя СССР <nobr>С. Н. Анохина</nobr>. Вернувшись в Москву, Годовиков работал инструктором – планеристом аэроклуба при авиазаводе № 22, где трудился его отец. Отец Алексея, Николай Николаевич, был незаурядным авиамехаником, о котором знала вся страна. В 1931 году он в числе шести лучших работников московского авиазавода № 22 был награждён орденом Ленина.
12 августа 1937 года с подмосковного аэродрома Щёлково стартовал в беспосадочный перелёт по маршруту «Москва – Северный полюс – Северная Америка» самолёт с бортовым полярным номером «Н-209», построенный на авиазаводе № 22. Экипаж из 6 человек возглавлял Герой Советского Союза <nobr>С. А. Леваневский</nobr>. Одним из двух бортмехаников был <nobr>Н. Н. Годовиков</nobr>. Из всей большой семьи Годовиковых (семеро детей) проводить Николая Николаевича в полёт разрешили только старшему сыну Алексею, который в то время был курсантом полковой школы 1-й отдельной мотострелковой дивизии особого назначения НКВД. На аэродроме произошла примечательная встреча с начальником ВВС нашей страны <nobr>Я. И. Алкснисом</nobr>. Заметив на Алексее петлицы с танковыми эмблемами, Яков Иванович сказал: «А петлички – то надо переменить. Отец – лётчик, а сын – танкист, не годится!». 13 августа, когда Северный полюс уже был пройден, связь с самолётом прервалась, экипаж трагически погиб.
По воспоминаниям своих старших родственников, сын Алексея Николаевича Годовикова Леонид рассказывает: «Отец очень тяжело переживал эту трагедию. Теперь он остался старшим мужчиной в семье. И всё чаще и чаще вспоминал слова Якова Ивановича Алксниса. Наконец, закончив полковую школу, в сентябре 1937 года в звании старшины и став командиром танка, он подал рапорт на имя начальника ВВС. В ноябре этого же года был зачислен курсантом в Качинскую Краснознамённую военную авиационную школу пилотов имени А. Ф. Мясникова».
В школе Годовиков не только прилежно осваивал авиационную технику и тактику воздушного боя, но и активно занимался общественной работой, был одним из лучших комсомольских организаторов.
Газета «Красная звезда» 30 августа 1938 года в заметке «Сын героя – лучший курсант школы пилотов» сообщала: «Традиции гордых соколов советской страны свято хранят курсанты школы. Среди них много отличников боевой и политической подготовки. Одним из лучших курсантов является бывший рабочий – стахановец завода имени Горбунова – Алексей Годовиков. Его отец погиб в Арктике с экипажем Леваневского. Сын говорит: „Я добьюсь своего – буду опытным лётчиком. Хочу так же беззаветно служить Родине, как служил ей мой любимый отец“. Алексей Годовиков держит своё слово. Он хорошо овладел лётным делом и искусно водит свой воздушный корабль. Командование училища выдвинуло лучшего курсанта, сына героя, кандидатом для занесения на окружную Доску почёта».
В феврале 1939 года Алексей с отличием окончил Качинскую авиашколу. Боевое крещение политрук Годовиков (это воинское звание ему присвоено в ноябре 1939 года) принял в феврале 1940-го, в период советско – финской войны. Все боевые задания по разведке, штурмовке вражеских колонн, прикрытию с воздуха наступления наших войск он выполнял успешно.
В первый же день Великой Отечественной войны, 22 июня 1941 года, вместе со своими боевыми товарищами Алексей Годовиков проявил мужество и отвагу, защищая от налётов вражеской авиации город и порт Либаву (Латвия). Вместе с полком Алексею довелось пройти горькую дорогу отступления, одержать первые победы. Эти дни много дали ему: ещё больше закалили волю, научили бить ненавистного врага.
Затем полк, в котором он служил, продолжал боевые действия на Северо – Западном фронте. Начались тяжёлые изнурительные бои с немецкой авиацией, когда превосходство в качестве и количестве авиационной техники было на стороне противника.
Но, несмотря ни на что, наши лётчики одерживали победы. Истребитель МиГ-3. На такой машине сражался Алексей Годовиков.
Свой личный счёт сбитых самолётов Алексей Николаевич открыл 3 октября 1941 года. Патрулируя в паре с сержантом Лазаревым в районе Апраксин городок – Синявино, они увидели на горизонте группу «Мессершмиттов». Явное превосходство врага. Но советские лётчики не растерялись. «В атаку!» – услышал в шлемофоне голос своего ведущего сержант Лазарев. «МиГи» развернулись навстречу врагу. Завязался неравный воздушный бой. После нескольких настойчивых атак, удачно зайдя в хвост одному из Me-109, Годовиков метким огнём поджёг самолёт противника. Ещё один «Мессер» уничтожил сержант Лазарев.
Но в этой яростной схватке получил повреждение и самолёт ведомого. Он как-то странно клюнул носом вниз, и вот уже, словно почуяв добычу, к нему устремились истребители противника. Годовиков приказал ведомому выходить из боя, а сам стал прикрывать его пулемётным огнём. Лазарев благополучно посадил свой «МиГ». Так бесстрашный комиссар в этом бою совершил второй подвиг – спас жизнь боевому товарищу. В ноябре 1941 года Годовиков приехал в Москву получать новые машины. Дома узнал, что жена находится родильном доме и что у него родился сын. Чудом разыскал букет цветов и немедленно отправился в больницу. В палату его не пустили. Алексей ещё долго стоял во дворе с непокрытой головой и смотрел в окно. Так и уехал молодой папа на фронт, не повидав сына. Накануне Нового, 1942 года с полевого аэродрома вылетел комиссар первой эскадрильи Годовиков на патрулирование участка Северной железной дороги. Отдавая боевой приказ, командир полка как бы вскользь подчеркнул: – Может быть, Алексей, встретишь «Юнкерс», так смотри же, «поздравь» его с наступающим Новым годом, да получше. Ну, так, чтобы это был его последний вылет.
– Есть поздравить, товарищ командир! Если встречу, живым не уйдёт, – ответил Годовиков.
Собираясь в каждый полёт, он только и мечтал о встрече с врагом. «Лишь бы только повезло, – думал политрук – а уж там я его исковеркаю, как Бог черепаху».
…Шла 5-я минута полёта. Далеко позади остался аэродром. Жестокий мороз забирался даже под мех комбинезона. Годовиков редко бросал взгляд на приборы. За 2 года постоянной лётной практики он научился на слух определять работу мотора и чувствовать свою машину, как самого себя. Всё внимание было сосредоточено на воздухе.
На горизонте показались 2 белые полоски. «Что бы это могло быть? След самолёта?» – молнией пронеслись мысли. Рука автоматически легла на газ. Мотор взревел, и самолёт быстрее пошёл на сближение. Взглянув вниз, политрук увидел недалеко в стороне разрывы зенитных снарядов, и в кольце их по – волчьи, низко над землёй шёл немецкий бомбардировщик. Годовиков спикировал. Чёрной ленточкой уходило вдаль полотно железной дороги. Двигался какой – то железнодорожный состав.
«Ага, бомбить собираешься!» – чуть не закричал политрук. Ему представилось на мгновение, что может случиться сейчас, если не помешать этому. «Юнкерс» заходил с головы эшелона. Удачное попадание бомбы в паровоз – и на воздух полетят обломки вагонов, куски рельсов. Задние вагоны полезут на передние и бесформенной грудой покатятся под откос…
Истребитель с бешеной скоростью шёл в лоб вражескому самолёту и, когда до цели оставалась сотня метров, прямо в упор дал залп по правому мотору «Юнкерса». Тому было уже не до бомбежки. С лихорадочной быстротой он сбрасывал свой груз в стороне от полотна дороги. Рассчитывал облегчить самолёт и уйти на бреющем. Но было поздно. Подбитый мотор задымил, начал давать перебои, а потом и совсем отказал. «Юнкерс» с резкой потерей высоты планировал, переваливаясь с крыла на крыло. Послав в эфир сообщение о месте падения самолёта, Годовиков полетел к эшелону. Тот стоял на пути. Люди выскакивали из вагонов, размахивали руками, подбрасывая вверх шапки. Покачав им крыльями, как бы сказав: «Всё в порядке. Можете двигаться дальше», политрук повёл свою машину на аэродром.
Вскоре на КП дивизионного района противовоздушной обороны поступил доклад об итогах боя и сбитом в районе Суды – Кадуя вражеском бомбардировщике Ju-88.
– А что, если упавшего стервятника привезти да поставить на центральной площади в Вологде? – предложил командующий дивизионным районом ПВО генерал – майор артиллерии А. Герасимов. – Пусть люди посмотрят, что за хищники сбрасывают бомбы на наши города и сёла.
– Хорошая мысль, – одобрил военный комиссар дивизионного района ПВО Я. Босый. И они тут же позвонили в обком партии, чтобы выяснить, как там отнесутся к их предложению.
В короткие сроки «Юнкерс» был собран и установлен в центре города на площади Революции для всеобщего обозрения. Он напоминал коршуна с распростёртыми крыльями. Жёлтое его брюхо вдавилось в грунт, зелёные крылья – в пробоинах, винты погнуты.
Вот как в областной газете «Красный Север» описывался один из многих осмотров вологжанами сбитого «Юнкерса»: «К самолёту подошёл пожилой рабочий, внимательно посмотрел на моторы, исковерканные винты. Потом прочитал написанное на табличке и, обращаясь к своему соседу, сказал: «Небось, немало пролил нашей крови этот гад. А теперь уж хватит, отлетался. Спасибо товарищу Годовикову». Сообщая об этом жене, Годовиков писал: «Знаешь, когда за тобой, за твоей спиной наш могучий объединенный советский народ, то в душе столько злобы и ненависти к врагу, что зубами, всем, чем владеют руки, хочется дать гадам сполна».
Имя политрука Алексея Николаевича Годовикова стало известно всем трудящимся Вологды, Череповца и области. Новый, 1942 год он встречал в кругу своих боевых товарищей, выслушал немало поздравлений от них.
С конца лета 1941 года Годовиков в составе 740 истребительного авиационного полка 148 истребительной авиационной дивизии ПВО – на противовоздушной обороне Северной железной дороги, объектов Вологодской области, важных в военном отношении. 740 ИАП базировался на аэродроме Матурино в Череповецком районе. Вот несколько эпизодов, описанных в журнале боевых действий ЧВДР:
«30 апреля 2015. Одиночный самолет противника «Юнкерс-88» производил разведку железнодорожной линии Вологда – Бабаево. Над Вологдой был обстрелян зенитной артиллерией. Для перехвата его были подняты в воздух самолеты 148-й ИАД. Над поселком Серебрянская самолет противника был сбит летчиком 740-го истребительного авиаполка Годовиковым. Годовиков на свой аэродром не возвратился. Ведутся поиски. Самолеты 148-й ИАД вылетали на перехват противника, а также патрулировали линии железной дороги. Всего сделано 31 самолетовылет.
В последний момент поступило сообщение, что при падении неприятельского самолета два летчика из него выпрыгнули на парашютах. Один из них уже пойман, поиски другого продолжаются.
Сделано пять самолетовылетов на поиски не возвратившегося на свою базу летчика Годовикова. Установлено, что тов. Годовиков, протаранив самолет противника «Юнкерс-88», сам погиб».
Самолет Годовикова был обнаружен в лесу в районе станции Заборье. Истребитель «МиГ-3» лежал на заснеженном склоне оврага. У него не было хвостового оперения по бронеспинку. Лопасти винта, крылья, кабина целы. В закрытой кабине – политрук Годовиков. На лице был виден след от удара о прицел.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 4 марта 1942 года <nobr>А. Н. Годовикову</nobr> было присвоено (посмертно) звание Героя Советского Союза. Он с воинскими почестями похоронен в Череповце, в севере на площади Жертв революции. Когда под раскаты трехкратного ружейного салюта опускали в могилу красный гроб, над площадью пролетел истребитель. Это прощались с героем его друзья – летчики-истребители 740-го ИАП, которые до 1944 года защищали небо Вологды. А в нашем музее проходят экскурсии и подвиге Алексея Николаевича. Мы храним память о подвиге Героя.

Экскурсоводы младшей музейной группы Горбунов Кирилл, Козина Александра, Дунаев Максим.